«Мне везде говорили, что у меня слишком длинный нос»
Александр Балуев / Звёздный бульвар
Александр Балуев артист известный: за плечами — больше 80 ролей в кино. Он играл и маршала Жукова, и Петра I, а популярность ему принёс сериал «Спецназ». На днях он дал мастер-класс по актёрскому мастерству на ВДНХ специально для киношколы для инвалидов «Без границ». Несколько десятков людей, которые, несмотря на все ограничения, мечтают связать свою жизнь с кино, собрались, чтобы послушать артиста. Корреспондент «ЗБ» побывал на встрече и узнал, как начиналась творческая жизнь Балуева, почему он хотел бросить профессию и как спас от верной смерти…барана.
Десять лет ходил по киностудиямВ моём дипломе, который я уже и потерял, написано: «Артист театра и кино». Но мне повезло, потому что кинематографа в моей жизни могло и не быть.
Я окончил школу-студию МХАТ в 1980-м. А потом лет десять ходил по киностудиям: «Мосфильм», студия Горького, ездил даже на студии в Киев и в Минск. И везде меня отклоняли. Мне говорили: «У вас длинный нос и неправильный рот. Хотя рта у вас вообще нет, вместо него какая-то узкая щель».
Эти комплименты приводили меня в унылое состояние. И я поступил служить в Театр Советской Армии. Там таких придирок, как в кинематографе, не предъявляли. К тому же, я проверил: если отойти в зале ряд на 10-й, то не видно неправильного носа, рта и ушей. И решил: раз не берут в кино, буду работать в театре всю свою жизнь. И не то чтобы сильно расстроился.
В кино меня ввёл Александр Кайдановский, который искал исполнителя главной роли в фильме «Жена керосинщика». Он меня пригласил на «Мосфильм», и я шёл с ожиданием, что вот сейчас погонят поганой метлой. А он сказал, что мои неправильные черты лица и все изъяны ему нравятся. Но я был молодой, а герой, которого я должен был сыграть, — постарше. Поэтому мое лицо облили каким-то клеем, сделали из него такую морщинистую наждачную бумагу. От лица мало что осталось, но Кайдановского всё устроило. Его я считаю своим крестным отцом в кино.
Как-то для телевидения, ещё советского, снимали фильм «Сирано де Бержерак». Это было в самом начале моей карьеры, и мне дали роль некоего вельможи, у которого была всего одна реплика: «Его клинок неуловим».
Собрались, загримировались. И вот уже павильон, играем, подходит моя очередь, и я говорю: «Его клинок…неустрашим». Режиссёр: «Стоп! Стоп! Неуловим! Неуловим клинок». Снимают по новой, и опять: «Его клинок…». Короче, у меня возник такой ступор на этом слове «неуловим», что после этого съёмочного дня я думал бросить профессию. Я себя измордовал: вот, окончил МХАТ, а не смог трёх слов связать!
А ведь я уже в Театре Советской Армии много играл, у меня были большие роли.
Такие вещи надо пережить, как позорную страницу своей биографии. Я пережил. Что случилось тогда? Самое интересное, что это происходит со всеми артистами. У кого ни спрашивал, все подтверждают.
Кино – искусство режиссёрское. Весь коллектив – операторы, актёры — реализуют идею одного человека: режиссёра. Поэтому существование в кино многие артисты называют зависимостью. Но бывают исключительные моменты.
В фильме «Кандагар» я играл командира экипажа самолёта, который взяли в плен в Афганистане. Там была сцена, в которой я перед побегом из плена хочу примирить команду и даю афганскому переводчику деньги, чтобы он привёл барана и мы поели мяса. И режиссёр готовит нас к съёмкам этой сцены: «Вы выходите из сарая, где вас держат, я беру барана и на ваших глазах мы его режем. А вы на это всё смотрите и играете». Тут произошло то, что в моей жизни никогда не случалось, я сказал: «Я этого делать не буду». Возник конфликт. Мне удалось убедить режиссёра, что если человек – артист, он сможет сыграть всё что надо и без барана, а если нет — режь хоть стадо баранов, он всё равно ничего не сыграет. Сцену сняли, а баран остался жив. Так что я еще оказался спасителем одного живого существа. Чему очень рад.
Текст: Анна ПЕСТЕРЕВА